---

ГЛАВА XVII
КРЫСОЛОВ

Давид рекомендовал мне продать весь жемчуг, на какой найдётся покупатель. Мой покровитель уверил меня, что дома, в Англии, он, может быть, и стоил бы дороже, но каждый пенс, затраченный в Мадрасе на покупку товара, в Бристоле принесёт пять-шесть пенсов прибыли. И я забивал трюмы «Дуката» тюками.

КОМАНДА ДЛЯ «ДУКАТА»

До чего же прекрасный был вечер! В гавани Мадраса, на новеньком, пахнущем дёгтем и суриком корабле, в самой большой каюте квартердека*! Квадратные, довольно большие окна были распахнуты настежь, и в их приглашающие проёмы то и дело заходили к нам свежий, солёный воздух моря, и морская же прохлада, и звуки с палуб стоящих рядом чужих кораблей — голоса, топот, скрип такелажа*, и далёкие, с берега, голоса матросов, грузчиков и торговцев. Стоял длинный стол, составленный из трёх обычных. Он был поставлен так ещё до нас, прежним хозяином, и мы не стали ничего менять, только самый уютный край, тот, что в углу, под окнами, застелили скатертью и выпустили на её белое поле тёмное серебро и натёртый уксусом (кто постарался? Алис? Эвелин?) — блестящий, сверкающий гранями хрусталь. Между стеклом и металлом — столовые приборы, бутылки — и с десяток подсвечников с зажжёнными свечами. Ведь праздник! Огоньки с потрескивающих фитилей перебирались на ломкие грани хрусталя и матовые поверхности блюд и приборов, и ветерок, прогуливающийся между нами на полюбившемся ему пути, — из окна в окно, — раскачивал язычки пламени, и гонял, бросал из стороны в сторону те вот отражённые, «перебравшиеся» огоньки. Они метались по сверкающим граням, словно плотные косячки взблёскивающих под солнцем рыбёшек, кипящих в тёплой прозрачности мелководья.

Все наши были здесь: Давид, Эдд и Корвин, Робертсон, Бэнсон, Джейк (Джоба, как и остальных пиратов, мы высадили в порту, не отказав им всем, однако, в некоторой сумме денег на первое время), Стоун, Оллиройс, наши дамы и мистер Бигль. Тянулся торжественно тёплый, пронизанный лучиками трепетной радости, ужин. Мы праздновали воскрешение «Дуката».

Дамы приготовили пунш. Кто не знает — настойчиво рекомендую: в бокалы наливается смесь воды, фруктового сока, вина, сахара, пряностей. Бокалы наливаются до половины. Затем вносят ёмкость (желательно супницу и желательно — твёрдого бёгтеровского фарфора), в которой горит синим пламенем ром. Обязательно, если ром качественный, высокой крепости, то он, будучи подожжённым, горит. Супницу водружают на стол, и глубокой разливательной ложкой зачерпывают и разносят горящий ром по бокалам. Салют, джентльмены!

Мы праздновали моё невероятное приобретение.

За бортом вдруг послышался стук и окрик: чья-то шлюпка протянула по борту «Дуката» свой гулкий маленький борт. Бэнсон и Джейк встали и быстро вышли на палубу. Джейк почти тотчас вернулся.

— Шлюпка, — сообщил он, — и в ней — всего один человек. Хочет говорить с капитаном.

Я засмеялся:

— Вот теперь полный комплект праздника. Какое же это торжество без незваного гостя!

Энди Стоун понимающе кивнул мне, перевёл взгляд на Джейка:

— Шлюпку принайтовать, гостя — сюда.

— И, кто бы он ни был, — добавил я, обращаясь к женщинам, — поставьте-ка лишний прибор. Без угощения не отпустим.

Вернулись Бэнсон и Джейк, и вместе с ними вошёл невысокого роста, но очень широкий, с могучей грудью и бочоночьими руками, человек. Короткая и широкая чёрная борода, драная, чёрного сукна, треуголка, которую он, едва лишь вошёл, снял и сунул, расплющив, подмышку.

— Приношу извинения, уважаемые господа, за доставленное беспокойство, — произнёс он торопливо, голосом гулким и сильным. — Я простой человек, матрос, я никого не знаю из вас, и мне здесь не место. Я, наверное, зря приплыл, я исчезну сейчас. Скажите мне только, — мне не даёт покоя одно известие, — правда ли то, что среди вас имеется человек, который нашёл в разбитом корабле пояс с золотыми монетами и прибыл в Мадрас, чтобы отыскать и вернуть золото владельцу?

— Да, это так, — ответил я, не совсем понимая, к чему гость ведёт.

— А кто этот человек?

— Томас Локк Лей, — представился я, приподнимаясь и кланяясь, — к вашим услугам.

— Меня зовут Каталу́ка, — продолжил торопливо гудеть странный гость. — О владельце пояса я знаю мало, только то, что он бывший капитан, что после крушения корабля он пошёл в грузчики и что он бедствовал. И вы действительно привезли и отдали ему золото?

— Конечно. Это же его золото. Как же иначе?

— Но, может быть, вы друзья?

— Вполне возможно. Хотя до сегодняшнего дня мы были едва знакомы.

— Я знал, — горячо воскликнул пришедший, — знал, что такие люди должны быть на свете! Из разговоров в порту я услыхал про вас, мистер Том, и поэтому я здесь, и обращаюсь к вам с просьбой. Возьмите меня в команду. Очень прошу. Даю слово, что вам не придётся об этом жалеть!

— А скажите, матрос, — я не без хитринки посмотрел на него, — вы обыкновенно выполняете все распоряжения вашего капитана или те только, которые посчитаете справедливыми? Или хотя бы обычными?

— Ваши — выполню все, — твёрдо ответствовал он.

— Прекрасно. Тогда проходите и присаживайтесь с нами. Вот стоит чистый прибор. Беру вас в команду, и беру с удовольствием. Я — капитан-судовладелец, а вот это — капитан-навигатор, начальник команды, сэр Энди Стоун. Остальных узнаете постепенно. Что ж вы стоите! Прошу.

Он удивлённо повёл к плечу бородой (на затылке у него обнаружилась торчащая параллельно полу короткая просмоленная косица), вытер пот, подошёл к столу и, поклонившись всем на три стороны, сел. Стул под ним жалобно скрипнул.

После ужина Каталука вместе с остальными матросами отправился обследовать корабль.

Утром я сказал Стоуну:

— Энди, мы вчера так хорошо говорили о команде. А ведь её у нас нет! Людей не наберётся и десятка. А нужно ещё раз пять по столько.

— Думал об этом, мистер Том. Всю ночь думал. За два года работы в доках я видел многих людей. Знаю, кто из них чего стоит. Думаю, что смогу набрать команду — и не сброда и пьяниц, а моряков толковых и опытных.

Найти хорошего матроса, и чтобы к тому же он не был занят на каком-нибудь корабле — удача редкостная. Торговые капитаны ещё как-то обходятся, они, обыкновенно, выделяют двойное жалованье, и команды вследствие этого имеют сносные, а вот на военные суда у нас в Англии гонят даже законченных бандитов, забирая их из тюремных подвалов. А тут — набрать целую команду — кто это сможет?

Смог Энди Стоун.

Я прихватил два пистолета, ещё один сунул Оллиройсу, и мы отправились в док. Энди шёл в дорогом камзоле, с белоснежным жабо под горлом, в сверкающих жёлтых ботфортах. Бэнсон и Робертсон несли сундук и бочонок. Они шли впереди, занятная троица — в богатой одежде капитан, в треуголке с пером и со шпагой, затем Носорог, высокий, массивный, — и узколицый, с длинными прямыми светлыми волосами, Робертсон. Мы — Оллиройс, Джейк, я и Дёдли, шагали поодаль, за ними вслед. По пути Стоун подзывал к себе шустрых, чумазых индийских мальчишек и, отправляя в их ладошки по монетке, посылал рассказать каждому встреченному ими моряку, что капитан Стоун в таверне набирает команду на новый корабль.

Войдя в таверну, он стремительно прошествовал в дальний угол, сдвинул вплотную два стола и крикнул хозяину, чтобы тот подал свечей или лампы. Головы всех сидящих повернулись к нему, а он, быстро окинув их взглядом, выкликнул:

— Лис, Да́голенд, А́дамс! Я иду в Англию. Приглашаю вас в команду. Ты тоже, Рэ́ндальф, давай-ка с нами.

Гул пронёсся над головами. Не только эти четверо, вся таверна метнулась в его угол. Мы незаметно заняли столик неподалёку, наблюдая за происходящим.

Он уверенно уселся за столом, отложил в сторону треуголку, достал чернила, перо, бумагу. Вписав людей в реестр, он повернул лист от себя и сказал:

— Кто может писать — пишите имя. Кто не умеет — ставьте крест.

И потом, как только люди поставили метки, он кивнул Бэнсону, тот открыл сундук и началось немыслимое. Робертсон высыпал на стол кучу денег и вручил всем четверым жалованье за месяц вперёд.

— Пропьют, — простонал сидящий рядом со мной Оллиройс. — Пропьют, а на корабль не явятся.

— Нет, это ход хороший, — одобрительно проговорил вполголоса Дёдли. — Вот, они уже ощутили доверие капитана, а значит, и его силу. А если кто-то пропьёт деньги и не придёт на корабль — это нам только на руку: ещё до выхода в море мы избавляемся от ненадёжных людей, что в конечном итоге стоит гораздо дороже пропавших денег. Это капитан хороший. Есть у вас чутьё на людей, мистер Том, есть.

Как-то я не сразу заметил, что двери в таверне стали очень часто хлопать. Входили всё новые и новые люди. Имя Энди Стоуна после вчерашнего вечера за несколько часов превратилось в легенду, а тут ещё заявился он сам, и смотрите — набирает команду! Таверна гудела, словно пчелиный рой. А взгляд капитана цепко выхватывал из растущей толпы нужные ему лица.

— Ба́риль, — выкрикивал он, — подойди ближе. Сэм Гарпун и ты, Лун Цяо, не стойте в дверях, пробирайтесь-ка сюда!

Команда росла на глазах. Однако росла и толпа зевак, и в ней стали даже появляться недовольные. Но невозмутимый Стоун, казалось, не слышал криков — «чем я плох, капитан! Почему не берёшь меня?» Он знал своё дело и действовал уверенно и спокойно. Сквозь толпу уже невозможно стало протиснуться, и Стоун коротко кивнул Бэнсону. Тот поднялся, подхватил подмышку бочонок и шагнул вперёд. Выставив плечо, он одним движением рассёк охнувший клубок тел, протопал в противоположный угол и там, поставив бочонок на стол, весёлым и гулким голосом произнёс:

— Кто желает выпить за здоровье капитана Стоуна, джентльмены, прошу ко мне. Со своей посудой!

Качнулась и загремела шагами толпа, и едва четверть её осталась на прежнем месте. В руках Бэнсона замелькал объёмный, с длинной ручкой, черпак, Капитан же спокойно и расторопно продолжил:

— Ка́львин, друг, подходи скорей. Не смотри на камзол, под ним — старый добрый Стоун. Го́тлиб Глаз, тебя зову с собой тоже. Ставь крест, получай деньги!

Рассказав нашим новым матросам, где стоит «Дукат» и дав им день на сборы, мы вышли из таверны. Стояла звёздная ночь. Тихо и радостно разговаривая, мы вышли из дока и, пробираясь по тёмным и пустым закоулкам, направились к гавани. В сундучке у нас покоились бумаги с несколькими десятками подписей и позвякивали оставшиеся монеты.

---